Партийная голова

С приближением весны я латаю старый мешок и выхожу с ним в парк. Там собираю головы, потерянные влюбленными. Затем их возвращаю хозяевам. За приличное вознаграждение, конечно. Адреса мне любезно предоставляют знакомые фельетонисты. Ибо им по роду службы приходится иметь дело с безголовыми мудаками, мыслящими себя Энштейнами на заслуженном отдыхе.

Но случаются недоразумения.

Нашел я недавно голову. Всем головам голову. Большая, с благородной сединой, выгнутыми ресницами, широкими бровями, скульптурно вычерченым носом. Отослал ее хозяину. Гляжу, через день прибегает ко мне эта голова, но уже о двух ногах, и возмущенно жалуется:

- Зачем меня кинули на хилую шею недоразвитого студента? Он мне покою не дает. День и ночь зубрит, к экзаменам готовится. А я голова - всем другим голова, партийная, из высших эшелонов власти. И мне не до студенческих беспорядков в мозгах, мне о государственных интересах думать нужно! Кому Ленинскую премию дать, кому Сталинскую... тьфу-тьфу, оговорился... государственную.

Схватился я за свою голову. Благо моя все еще держалась на законном месте. И поспешил уладить недоразумение. Высыпал из мешка студенческие головы - их весной, как перезрелых плодов осенью. Так и валятся с плеч, так и валятся, мостовую загаживают, приличные прохожие о них спотыкаются, а неприличные... нет, о них не будем мозгу шевелить.

- Выбирайте достойную, - предложил хилой шее на недоразвитом от умственного перенапряжения теле. А ту, что из высших эшелонов власти, под мышку и бегом в Большой Партийный Дом.

На вахте показываю охраннику бесхозную голову вместо пропуска, прохожу в канцелярию.

Секретарше показываю бесхозную голову вместо пропуска, прохожу в кабинет с портретами Маркса - Энгельса - Ленина на стенах.

Партийный босс, чей мыслительный аппарат у меня в мешке, руководит, сидя в кресле за полированным языками подлиз и прилипал столом. Активно руками водит - и не замечает, что головы нет. А подчиненные - те, кто в очереди за Ленинской премией, за Сталинской... тьфу-тьфу, оговорился... за государственной - сидят и помалкивают. Им без разницы, с головой он, без головы, главное, чтобы не ошибался, когда будет вручать. В этом - не дураки, понимают! - он не ошибется. Ведь не из головы вручает. А из государственного кармана.

И тут я. Да не один, а с его головой.

Что тут случилось? Ни пером описать, ни по телевизору показать.

Уловил наш набоб дух родной, ошутил запах своих, только утром набриолиненных бровей, кровь родную почуял и с места в карьер вручил возвращенной мной голове Ленинскую премию, Сталинскую... тьфу-тьфу, оговорился... государственную, и разложенное по конвертам денежное обеспечение вручил тоже.

Думаете, мне что-то перепало?

Ощибаетесь. Меня тотчас вытолкали взашей.

Почему взашей? Потому, что на месте головы лишили - дабы не вспоминал о происшедшем и никому потом не рассказал.

Вот и не вспоминал. Вот и не рассказывал.

Как же, спрашивается, вернулась ко мне память?

Да не память вернулась ко мне, а голова.

И не как-нибудь, а по почте.

«Не вы ли уронили, милейший?» - стояло в приписке. И подпись... Фамилия неразборчива, а все остальное четко: «голову возвращаем в неприкосновенном состоянии и в соответствии с завещанием нашего горячо любимого отца и дедушки, лауреата Ленинской премии по литературе 1979 года. Денежный эквивалент вашей, без сомнения, золотой головы получите в ближайшем банке. В своих ожиданиях не обманитесь».

Подпись, как уже говорил, была неразборчивой.

Вот так оно случается в жизни, когда быль мы превращаем в сказку.