Предательница

Он бежал, наслаждаясь  движением и свежестью весеннего воздуха. Приятно, чёрт возьми, в шестьдесят с хвостиком ощущать каждой клеточкой натренированного тела радость жизни. И точно знать, что живёшь по собственным правилам, по тщательно продуманной эффективной схеме.

Он легко обогнал хорошо знакомую по  вечерним пробежкам девушку в синей ветровке, посторонился, давая дорогу велосипедисту, кивнул на ходу примелькавшимся собачникам, притворно улыбнулся двум мопсам и черной таксе. Собаки всегда казались ему недоразвитыми существами по сравнению с котами. Особенно с его любимым «мальчиком», сфинксом Ментухотепом,  Менчиком.

Впереди – главный вход в лесопарк. Да, нужно было свернуть раньше.  Вечер воскресенья, в пятидесяти метрах от ворот – большой торгово-развлекательный центр. Оттуда вливается по выходным поток случайных людей, засоряя лес мусором, заглушая пение птиц громкими пустыми разговорами. Вот, пожалуйста, стайка молокососов перекрыла дорогу. Он свернул на обочину. Мокрая трава оставила след на белых кроссовках. Вернувшись на асфальт, чуть не сбил с ног неожиданно возникшего на пути карапуза в розовой курточке.

- Простите, - бросил на ходу кинувшейся на помощь малышу женщине. Ребёнок, впрочем, не испугался, только моргнул карими глазёнками и улыбнулся ртом, полным крохотных белых зубов.

- Стас?

Он остановился и обернулся. Стройная женщина, подхватив на руки малыша (девочку, судя по цвету курточки и длинным волосам), подошла к нему.

- Стас! – теперь голос звучал уверенно. Женщина улыбнулась, пристально глядя на него. Среднего роста, хорошо за тридцать. Поздним материнством теперь никого не удивишь. Модная стрижка, серые глаза. Никакой косметики. От улыбки  - ямочка на левой щеке. Ямочка… Как же её зовут? Лена? Ира? Наташа?

- Наташа? – он отзеркалил интонацию, Наташа засмеялась и кивнула. Малышка вырвала у матери руку и, потряхивая рыжими слабыми кудряшками, заковыляла по дороге.

- Дочка? Одна или еще есть? – его совсем не интересовало количество детей у Наташи, но и убежать сейчас было невозможно.

- Одна, - ответила Наташа, отловив малышку и усадив её в коляску, - а у тебя?

- Нет-нет! Я в перенаселение планеты свой вклад вносить не стал, - засмеялся Стас, - ты же мою позицию знаешь.

Наташа знала.

…В первый раз она увидела Стаса со сцены. Команда КВН, в которой она играла, билась за победу, а Стас, уже тогда известный журналист, сидел в жюри. Они заняли второе место, немного расстроились. Собирались отметить обидно-почётное поражение. Но на выходе Наташу поджидал Стас. Сказал, что она классно танцует. Предложил подвезти домой. Пригласил на модную премьеру в Ленком.

Наташе только исполнилось двадцать. Сорокалетний красавец Стас, объездивший полмира, периодически мелькающий на телеэкране, даже на фоне остроумных квнщиков казался Наташе «принцем». Он никогда не признавался в любви, ничего не обещал. Да это и не требовалось: она сама все за него договаривала и дорисовывала. Сама себя потом во всем и винила.

Недели через три после знакомства, в конце молниеносного «конфетно-букетного» периода, они поехали в Останкино. Во дворце, слушая комментарии Стаса, исторически точные – о Шереметьевых и иронически-беспощадные – о посетителях, Наташа залюбовалась крошечной девочкой. Хрупкая светловолосая малышка, похожая на одуванчик, смело топала по залам дворца за родителями.

- Смотри, какая прелесть, - восхитилась Наташа, - хочешь такую?

- Прелесть, - согласился Стас, - но я не такую, никакую другую не хочу.

И доходчиво разъяснил наивной Наташе, почему дети (как и любые обязательства, например, брак) и свобода, которую он ценит превыше всего, есть «две вещи несовместные». Ну и добавил о перенаселенности земли.

… Они говорили обо всем и ни о чем, как это бывает с людьми, которые не виделись много лет после непростого расставания.

- Папина дочка? – заполняя повисшую паузу, Стас погладил по рыжим кудряшкам малышку. – Твой муж  рыжий?

- Рыжий, - кивнула Наташа.

- Чем занимается?

- Программист.

- Ну вот, видишь, всё у тебя хорошо. И карьера, и муж, и ребёнок.

И опять пауза, в тишине которой, как в осином улье, клубятся воспоминания, невысказанные вопросы и заранее известные ответы.

Когда Наташа сообщила о беременности, Стас усилием воли сдержал гнев. Как не странно, несмотря на то, что  наташи, лены, иры и пр. присутствовали в его жизни постоянно, такое с ним случилось впервые. Она же уверяла, что предохраняется! Он же предупреждал! Стасу удалось сохранить лицо. Говорил без эмоций, только по делу. О сроках, о враче, о денежной стороне вопроса.

Наташа плакала, лепетала что-то о том, как любит детей, как хочет ребёнка, как боится, что потом не сможет… И опять Стас сдержался. Спокойно и профессионально-образно нарисовал картину Наташиного будущего с ребёнком. Брошенный на последнем курсе институт. Бедность. Он, конечно, будет помогать, но вот именно сейчас он уезжает в Китай. Да-да, командировка, но практически без твердой зарплаты, бросок в неизвестное, на собственный страх и риск. Так что на особую помощь пусть не рассчитывает. Нет, он бы и рад, но…

Наташа всё поняла. От денег отказалась, телефон врача взяла. Больше не плакала. Стас позвонил ей через две недели, перед отъездом в Китай. Наташа сказала, что всё уже позади.

Через полгода, вернувшись в Москву, он вдруг захотел снова увидеть Наташу. Набрал старый номер. Ответила Наташина мать. Наверное, узнала его голос, говорила сухо. Дочери нет дома. Будет позже. Вечером трубку вязла Наташа. На его предложение встретиться ответила отказом.

- У тебя кто-то есть?

- Да, - короткое, безразлично-обидное «да» и гудок…

- У меня всё хорошо, - Наташа подняла выброшенного малышкой из коляски поросёнка и, отряхнув, вернула хозяйке, - и у тебя всё так, как ты хотел.

Стас попрощался и побежал дальше, не по возрасту легко. А ей ведь уже за сорок. Выглядит хорошо, но ей точно за сорок. В таком возрасте решилась на первенца. Повезло им с этим неизвестным рыжим, что ребенок здоровый. Симпатичная девчонка. А у него, наверное, была бы тёмненькая дочка. Но тоже с карими глазами. Интересно, тогда у Наташи была девочка? Или мальчик?

Стас замедлил бег. Настроение, вспугнутое встречей с Наташей, не возвращалось. Зато накатила тоска, знакомая с детства.

Маленький Стасик купался в любви окружающих  взрослых. Мама, папа, две бабушки и дед не уставали восхищаться юным гением собственного производства. В полтора года заговорил. В два шпарил наизусть Чуковского, Маршака и Михалкова. В три читал так же бегло, как иные второклассники.

В садик Стасика не отдали. Там инфекции, грубые воспитательницы и дети сомнительных родителей. Мама Стаса не работала, обе бабушки всегда «на подхвате». Одаренного ребёнка водили на занятия к «англичанке» и учили на дому игре на фортепиано. Времени на бездумные дворовые игры не оставалось.

В тот год традиционную поездку на море перенесли на сентябрь. А летом жили на даче. В дачном кооперативе было полно детей. Пятилетки-ровесники Стаса не интересовали. Его с первой встречи поразила гостившая на соседской даче восьмилетняя Лена – непоседа, выдумщица, атаманша с выцветшими до белизны волосами, хитрыми зеленоватыми глазами и всегда разбитыми коленками.

Почему-то  ни у Лены, ни у её дачных приятелей - мальчишек Стас восхищения не вызывал. Попытки пересказать им приключения книжных героев кончались тем, что потенциальные слушатели разбегались, а рассказчик оставался в одиночестве. Напросившись играть с «большими» в вышибалы, Стасик получил устрашающий удар в живот. На крик раненного прибежала бабушка и выругала «обидчиков». Больше в игры Лениной компании Стасика не принимали.

Он не сдавался. Хвостом бегал за Леной, впервые, пожалуй, игнорируя увещевания родных. «Она тебя не стоит, глупая невоспитанная девочка!» - твердила бабушка. «Не унижайся!» - не выдерживал  отец. Но Стасик не мог противостоять желанию ежечасно видеть загорелую девчонку и слышать её звонкий до пронзительности голос.

А потом папа привёз Стасу ракетки для пляжного тенниса и жвачку. Это немыслимое богатство, конечно, могло появиться только из дальних стран, о которых рассказывается в книжках, которые назывались  звенящим словом «заграница». Жвачки, шарики размером со сливу, были завернуты в бумажки с забавными рисунками и уложены в пластмассовую палку. К сверкающим красным ракеткам прилагались мягкие ярко-желтые мячики.

Стасик каким-то шестым или тридцать шестым чувством понял, что ракетки и жвачка – не просто игрушка и что-то вкусное. Это – шанс поразить Лену, привлечь к себе внимание недоступной царевны с ободранными коленками. Схватив подарки, Стас выскочил на улицу, где ребята гоняли на велосипедах. Первым сокровища заметил Витька, лучший друг Лены. Он соскочил с ободранного «Орлёнка» и, бросив велик на обочине, подошёл к Стасику.

- Что это? – Витька ткнул грязным пальцем в палку со жвачкой.

- Жвачка, - коротко ответил Стас, краем глаза наблюдая за Леной. Она затормозила, чуть не наехав на Витьку.

- Странный какой бадминтон, - Лена потрогала ракетку.

- Это не бадминтон, - Стас говорил важно, но голос дрожал от надежд и предчувствий, - это теннис. Пляжный.

- Пляжный, - Витька старался говорить презрительно, - у нас и пляжа-то нет, только лес и речка-переплюйка.

- Он только называется пляжным, а играть можно и тут. На дороге или на поляне, - Стас перепугался, что Витька все испортит.

- А ты дашь поиграть? – Лена смотрела на Стаса с надеждой.

Конечно, он дал поиграть. И жвачкой угостил. И Лену, и её команду. Жвачка исчезла в мгновение. Стасику не осталось ни одного кругляшка. Только совестливая Маша, единственная, кроме Лены, девчонка в компании, заметив огорченное лицо Стасика, отдала ему в качестве утешительного приза обёртку с Микки Маусом от доставшейся ей жвачки.

Первыми играли в теннис Лена и Стас. Счастье длилось ровно десять минут, пока Стас, которому папа показал, как играть, был в роли наставника. Но Лена оказалась очень талантливой ученицей и быстро «превзошла учителя». Еще через пять минут она попросила Стаса уступить свою ракетку Вите. С Витей игра пошла лучше, чем с хозяином пляжного тенниса.

Больше поиграть с Леной ему не удалось. Дня три-четыре она приводила друзей к участку Стаса и просила его «вынести ракетки».  И играла с кем угодно, только не со Стасиком. А потом все три мячика пропали. Один застрял на ветке большой сосны, и ни камнями, ни футбольным мячом его не смогли вернуть на землю. Второй упал в костёр и обгорел. А третий таинственно исчез, направленный якобы неверной рукой Витьки в кусты малины. Стас подозревал, что Витька нашёл мячик потом и присвоил, что забросил его в малину специально, но разве докажешь…

После пропажи последнего мячика Лена предложила играть мячами обычными. В результате одна ракетка сломалась. И всё кончилось. На следующий день никто не пришёл к участку Стаса. Ребята играли в прятки на поляне у дачи Маши. Стасик попросился в игру, но Лена сказала: «Нет! Маленьких не принимаем! Еще потеряешься или коленку разобьешь, а мы будем отвечать, как в прошлый раз, с вышибалами». Витька обидно засмеялся, и все разбежались. Стасик заплакал и побрёл домой.

- Что случилось? – перепуганная бабушка выбежала на рёв.

- Ленка…Ленка предательница, - только и смог выдавить Стасик.

Потом, когда Стас вырос, тоска посещала его нечасто. Он «не подставлялся», старательно избегая ситуаций, когда мог стать жертвой «предательниц». Почему же сейчас так хорошо начинавшийся вечер вдруг испорчен тоской? Когда и где он подставился? Почему  дал Наташе шанс предать его? А ведь предала… Тогда предала, двадцать с лишним лет назад. Избавилась от ребенка. Нашла ему замену. Прожила женскую жизнь в своё удовольствие, успев вскочить в последний вагон, где её ждала смешная малышка с рыжими волосами…

Наташа вытащила малышку из коляски и показала ей на ворота – вход в парк:

- Смотри, кто это там спешит к Софийке?

Они бежали к дочке наперегонки. Такие непохожие и так подходящие друг другу: невысокий коренастый рыжик-зять и худенькая черноволосая Маша. Зять добежал до ковыляющий им навстречу Софийки первым, подхватил её на руки, закружил, «включив» радостный визг.

- У вас все хорошо?  Софийка, ты слушалась бабушку?  Мамочка, ты не очень устала?– Маша чмокнула Наташу в щеку. – Спасибо тебе! Мы все купили, и фильм классный! Отвезти тебя домой или вместе еще погуляем?

- Погуляем, - Наташа погладила Машу по голове, как маленькую, - вечер прекрасный, и спешить нам некуда.

Лес, таинственный и прекрасный в лучах заходящего солнца, укрыл в зелёной глубине пришельцев из города. На аллее остались только они – малышка, ведущая за собой преданный ей отряд, рыжеволосый парень с коляской, и две женщины, так похожие и так непохожие друг на друга. Издалека доносился смутный гул далёкого шоссе. В кустах белой сирени запел соловей.